Н.В. Ильина - И просто, и сложно... (главы из книги)

Зимой Клязьма замерзала полностью. Зима была похожа на зиму: с глубокими сугробами, трескучими морозами, яркогрудыми снегирями.

На замерзшей и запорошенной снегом реке устраивались в воскресенье лыжные соревнования. Места старта и финиша украшались яркими знаменами спортивных обществ. Зрители— болельщики спускались или на речку к лыжне, или наблюдали за ходом соревнований с берега и моста. Играл на морозе духовой оркестр. Вид лыжников, румяных и энергичных, с заиндевевшими спинами, бодрил и самих зрителей. Это был настоящий городской праздник здоровья.

Мы, ребятишки, использовали берега Клязьмы «на все сто». Ведь берега зимой превращались в прекрасные горки, где пологие, а где и крутые. Дети приходили кататься с разными санками; с финскими, длинными, удобными, на которые усаживалось до четырех человек, да еще пятый умудрялся встать сзади на полозья. Если случалась перегрузка, то вся компания или уже внизу, а то и на полпути с хохотом сваливалась с санок.

Приходили с саночками, небольшими, со спинкой, на одного и двух пассажиров. Нет, на таких кататься с гор было явно неинтересно. Горки мы стремились выбирать самые крутые, с трамплинами, чтобы сердце ёкало, да ветер свистел в ушах. Мчались так, что дух захватывало, а внизу, правя санками, делали лихой разворот. И снова — вверх. Накатаешься до изнеможния, еле в гору поднимаешься, а все хочется еще и еще скатиться вниз.

Не уходили с горки до тех пор, пока не зажигались уличные фонари. Усталые, румяные, приходили домой. Сырые валенки, варежки — за веревку, к печке. Сама садишься и прижимаешься к горячим белым кафельным плитам. Вот благодать! Или пристраиваешься на скамеечке у старинной печной чугунной дверцы с чугунным летящим ангелом. Греешься, смотришь на весело горящие поленья... Огонь завораживает. Раскаленные угли, появляющийся на них серый пепел принимают самые причудливые очертания. Можно сидеть и мечтать долго-долго.

А на другой день берешь лыжи и опять на горку. Как манила нас лыжня, гладкая, отполированная лыжами, со сверкающими на солнце краями, оседающая под ярким февральским солнцем. Кто из нынешних детей может поверить, что лыжи и коньки были не у всех? В послевоенную пору лыж не хватало, даже в школе на уроках физкультуры. А хотелось покататься вместе с друзьями, с подругами. И тогда делали так: надевали по одной лыжине на правую ногу, брали одну палку в руку и с серьёзным видом шлепали по проторенной лыжне друзья-подружки. Картинка, ни верное, была веселая!

Коньки! Их покупка родителями — неописуемая радость для нас. Начинающим покупали «снегурки», «снегурочки» с закругленными мысами. Ботинок к конькам не было, и мы прикручивали их веревками через палочку к валенкам! А так как ни «пятке» у «снегурочек» была шишечка, то, естественно, что через некоторое время на валенках образовывалась дырка. Зато как адорово носиться на коньках по укатанным дорогам! Мальчишки цеплялись крючками за борта машин и вольно катились, не приклады вая особых усилий, пока шофер или милиционер не пресекал эту забаву.

Еще любила зуевская ребятня «присаживаться». Едут сани розвальни, а мальчишки да кто побоевее из девочек на коньках догоняют сани и присаживаются на краешек. Если возница — дяденька добрый, то лишь посмеивается, а другой может и кнутом огреть. Тогда скатывались озорники на дорогу и ждали следующие сани.

Зимой даже в самом небольшом дворике ребята сами (подчеркиваю — сами!) сооружали горки и катки, поддерживали их до самой весны. И обязательно лепили снежную бабу. Часто к этой работе присоединялись взрослые. Возводили снежные крепости, отчаянно кидались «на штурм» крепости неприятельской, хотя снежки из липкого, подтаявшего снега весьма больно «ранили» наступавших; врывались в завоеванную цитадель, топтали заготовленные снежки-снаряды. Разгоряченные боем ели снег и грызли сосульки...

А весна входила в город буйно, напористо, да и весна была другой, не сегодняшней, вяло текущей, когда снег выжимается постепенно, по ночам. Таяние снегов было бурным, с веселыми ручьями из дворов, вдоль улиц, с огромными хрустальными сосульками, с действительно звонкой капелью. За ночь подтаявший снег покрывался тонкой ледяной прозрачной корочкой. Мы снимали ее и строили сказочные дворцы и замки.

Под яркими ласковыми лучами весеннего солнца оседали дворовые горки; клонились набок снежные бабы; на проталинках у стен зданий появлялась первая травка. На едва оттаявшей земле девочки чертили «классики», прыгали через веревочку, играли в мячик.

Приближение весны чувствовалось еще в феврале. Ведь в народе говорят, что февральский снег пахнет весною. Открывалась форточка в весну света, и по запаху разогретой на солнце замазки, по чуть уловимому теплому ветерку чувствовали, что весна не за горами.

Под ярким мартовским солнцем начинал подтаивать и оседать снег. К вечеру с крыш свешивались сосульки, а в апреле начиналась весенняя звонкая капель. И у школьницы 7-го класса складывались стихотворные строки:

«Месяц зимы последний; Ты потерпи до весны, Ветер весенний развеет Грустные думы, мечты. Лед потемневший растает, Темной водой уплывет, В край неизвестный, далекий Думы твои унесет. Так попрощайся с зимою, В сторону грезы, друг мой! Скорою встречей с весною Сердце свое успокой».

Птицы, которых зимой мы держали в клетках дома, начинали волноваться, и в день Благовещенья мы с папой выходили во двор и выпускали щеглов и снегирей на волю. Иногда птичка не доживала до свободы: рыжий кот Барсик умудрялся лапой доставать птиц из клетки и... пропала пташка! На полу клетки оставались лишь перышки. Ребенок, вернувшись из школы, рыдал, кот наказывался.

Весной родители поручали нам сбрасывать снег с крыш сараев. И мы любили потом прыгать в образовавшиеся снежные сугробы. Прилетали из дальних краев скворушки в свои домики на тополе во дворе, за сараем. Мы наблюдали «квартирные тяжбы» между скворцами и воробьями, захватившими чужое жилье. Когда скворцы прогоняли непрошенных соседей, то начинали весело петь. Мы стояли во дворе и слушали, пока мама не напоминала, что пора в школу.

Вечером заполнялись странички заветной тетради. Давайте, прочитаем их. Я разрешаю: «В воздухе начала чувствоваться перемена. Берегись, суровая зима! Катит на санях по последнему снегу волшебница-весна! Ожидание весны заметно по набухшим почкам на деревьях, готовым с радостью встретить ее свежей зеленью. Птицы тоже оживились; без страха и стеснения прыгают по мостовой и тротуарам воробьишки-проказники. Прибавился день.

Но не хочет без боя уступать свои владения зима. Она «вытряхивает» последние запасы снега, хочет продлить свое царствование. И в начале марта вдруг замели, загудели метели. Как у папы в стихотворении «Весеннее»: «Зима всполошилася, март перед нею, Батюшки-светы! Никак уж весна! И глаза не продравши, за косы метелей Схватилася злая старуха со сна...»

Намело порядочно снега. Но однажды вечером пошел уже не снег, а дождь. Дождь был холодным, он звонко барабанил по оконному стеклу. Ударил мороз, и стекла покрылись рябью замерзшей воды. Ожидали утром гололедицу, но ошиблись: не было ее. После этого снег уже не выпадал: выдохлась зима! На последнем, мартовском, слепящей белизны снеге, образовывалась корочка. Ветер помог придать этому снегу на Клязьме формы небольших волн. Если долго смотреть на них и немного пофантазировать, то волны побегут вперед и услышишь плеск воды. Вот вам и «молочная речка»!

Через несколько дней растаяла сказочная речка, снег начал таять на тротуаре и мостовой. Солнцу помогали дворники, посыпая лед солью, скалывали его. Кучи снега и льда увозили на берега Клязьмы.

После весенних заморозков почки на деревьях долго не распускались. К маю на них не было ни листочка. В лесу с трудом отыскивался зеленый кустик. Долго держалась в лесу вода. Вторая половина мая отличалась прохладой, но к началу экзаменов наступила жара. Из леса возвращались с букетами черемухи. Особенно пышной, красивой была этой весной сирень. Со стола не сходили ее букеты. Я любовалась веткой сирени с особенно крупными цветами. Искала «на счастье» цветки с пятью лепестками, но попадались с тремя. Эти я не съедала: не знала, что принесет отступление от поверья: счастье или горе. Вечером по комнате распространялся душистый запах сирени, и к нему примешивался аромат только что распустившегося ландыша. Это мой любимый цветок. Я подносила букет к лицу и глубоко вдыхала запах свежести, леса, тайны. Вынимала одну веточку и вставляла в рамку с портретом Чайковского. Ландыши — его любимые цветы. Я была в его доме-музее в Клину. Ландыши растут под окнами дома. Им великий лирик посвятил романс. Музыка Чайковского — это музыка моего сердца.

На столе в моей комнате всегда живые цветы. Вот и теперь ландыши сменила фиалка. Ее запах разливается по всем комнатам. Но я почему-то его не особенно люблю: уж очень он силен и приторен.

В весенние дни невольно замечаешь перемену во всем, особенно в людях. Как будто и людей на нашей улице появилось больше, и идут они быстрее, и выглядят бодрее, веселее и оживленнее их разговор. По-моему, они все рады ее приходу, они все ее ждали».

Предыдущая страница | Страница 20 из 25 | Следующая страница

• Содержание раздела "История"
• В Подмосковье совершено освящение здания администрации городского округа Ор ...
• Александр Клопов – Исакиевское озеро
• В Орехово-Зуево награжден школьник, обнаруживший в лесу арсенал оружия
• Джип врезался в остановку