Казарма

И БЫЛО ТАК ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ

Казарма наша стояла на берегу Клязьмы на Крутом. Место красивое, рядом скверик весь в зелени - а по "валу" росли липы и тополя, стояли лавочки, где можно было отдохнуть.

Жила наша семья на втором этаже, где было 47 комнат. Мебель у всех одинаковая: две кровати, два столика, табуретки. Были полати. От них спускалась лесенка до середины комнаты. Это называлось "маленькая сторонка", ее занимали один-два человека. Та, что без лестницы, - "большая сторонка", жили на которой три-четыре человека. Большие семьи занимали всю комнату. В комнатах для одиночек, они назывались "вдовьи", жили по четыре женщины.

В нашей казарме из обслуживающего персонала были уборщица, кубовщица и кухарка. В кухне стояли русские печи, которые топились кусковым торфом. Его привозили по узкоколейке на колымагах, складывали в сарай. Утром кухарка, тетя Вера Морозова, затапливала две печи. На длинный стол, который назывался "каток", все выносили и ставили чугуны, горшки. Когда первая печь протапливалась, кухарка ставила в нее наши чугуны.

Затем протапливалась вторая, а потом уже топилась печь на галдарейке. Готовили, кому что надо, варили детям каши.

В казармах жили люди, работающие, в основном, на промышленных предприятиях, поэтому здесь было четкое разделение дня на смены. К смене, которая уходила на работу, кухарка вынимала горшки и чугуны и ставила на каток. Затем освобождала вторую печь. Вечером все что-то варили, жарили, парили на ужин. В выходные дни все пекли пироги, вернее, готовили их, а пекла кухарка и ставила на каток. За это получала в благодарность от кого пирог, от кого два. Она же топила куб. К нему приходили с чайниками набрать кипятку, заварить чай. По большим праздникам - Пасха, Рождество - пекли куличи, опять это делала кухарка.

Коридор в казарме убирался каждый день. По субботам мыли полы. После 10 часов казарма затихала - боялись хожалого, то есть коменданта. Никому и в голову не могло прийти написать, например, на стенах, что-то сломать, испортить - боялись, что выселят "на вольную".

Праздники проходили весело. Малыши ходили по комнатам и им давали кто конфету, кто сахар, кто пирог. Потом всем собранным дети делились между собой. Молодежь устраивала танцы то на одном этаже, то на другом. У нас жили ребята: Федя Шинаторов играл на скрипке, Саша Петухов - на мандолине, а третьего не помню, как звали, но у него в руках был баян. Выйдут они втроем и в конце коридора начинались танцы. Заканчивались они обязательно вальсом. За "спасибо" играли, денег не брали. Молодежь не скучала, хулиганства не было. Не скажу, чтобы совсем не ругались матом, но если, случалось, парень в присутствии девушки что-то подобное произнес, ее не заметив, то потом обязательно извинялся.

Когда открылся Дворец культуры текстильщиков, мы стали ходить туда. В это же время в казарме сломали лари и открыли красный уголок. Была там и передвижная библиотека, которой занимался Миша Бирюков. В красном уголке часто вдруг возникали стихийные концерты - кто-то споет, кто-то спляшет. Очень был талантливый Толя Мохначев - и пел, и плясал замечательно. До сих пор у меня в ушах голос Марии Михеевой, которая пела под гитару.

А моя судьба сложилась просто. В 1928 году я поступила в ФЗУ (фабрично-заводское училище). После его окончания уехала работать на Глуховский комбинат, но в 1952 году по настоянию матери вернулась в Орехово-Зуево. Работала на третьей ткацкой. И вот мне уже 87 лет.

Воспоминания Анны Ивановны Котиковой

записала внучка Евгения Прохина.

Материал подготовила к печати журналист

Е. РОМАНОВА.

• БАЗА ХЛЕБОПРОДУКТОВ
• В деревне Петрушино жгут дома
• АВТОКОЛОННА № 1793
• ТЕПЛОСЕТЬ
• ПИЩЕВОЙ КОМБИНАТ